Андрей Медведев, пионер мультимедиа в приложениях к географическим исследованиям в России, один из организаторов недавно открывшегося географического факультета ВШЭ, заведующий лабораторией картографии ИГ РАН, рассказал об организации учебного процесса в ВШЭ, о космических трендах и новейших тенденциях в картографии.
Материал приурочен ко Дню космонавтики.
— Расскажите об истории лаборатории картографии ИГ РАН.
— В ноябре прошлого года минуло 90 лет с момента организации лаборатории картографии Института географии. Изначально лаборатория была карт-кабинетом, но с исследовательскими задачами по составлению тематических карт, проведением топосъёмки в рамках самых различных экспедиций.
В годы ВОВ сотрудники лаборатории, как и всего института, занимались составлением карт для нужд фронта. Не так давно сотрудники лаборатории участвовали в проекте РГО «Военно-географический альбом. 1941–1945», подготовив описание карт, создававшихся в Институте, и прочего материала.
— Из какой экспедиции вы только что вернулись?
— Мы ездили в Дагестан со студентами кафедры картографии МГУ. В рамках экспедиции отрабатывались новые методы картографирования. С 2013 года в институте действует группа, работающая с данными сверхвысокого разрешения: беспилотники, лазерное сканирование, наземная фотограмметрия. В отдельных областях мы переходим к этим данным и работаем с ними.
Ключевой исследовательский интерес – это скорости процессов (эоловых, карстовых, русловых), скорости изменения растительного покрова, суточная динамика растительного покрова. Мы поработали в дельте Самура, у нас был набор данных сверхвысокого разрешения из космоса на эту территорию. Провели воздушную съёмку с целью определения скоростей изменения русла в пределах дельты. Сейчас мы переходим на сантиметровые точности, что позволяет нам детальнее отслеживать процессы.
— Давайте затронем тему вашей деятельности в МГУ и поговорим об организации факультета географии и геоинформационных технологий ВШЭ.
— Наука не должна развиваться в отрыве от образования: необходим определённый «мостик». Поэтому нужно задавать планку тому процессу, который будет определять, специалистов какого уровня мы хотим видеть у себя.
Кризис 1990-х не просто создал демографическую яму. В девяностые многие ушли из науки и у нас образовался поколенческий разрыв – это реальная яма... Как руководитель я понимаю, что надо уже сейчас готовить смену кадров и с методической точки зрения, и с технической, а местами мне просто нужны специалисты другого рода. И лучше я буду это делать сам. Именно поэтому я преподавал в МГУ и продолжаю участвовать в качестве научного руководителя студенческих курсовых работ: у меня и сейчас несколько человек пишут курсовые и дипломные работы.
— Расскажите об организации учебного процесса на факультете географии и геоинформационных технологий ВШЭ.
— Он новаторский с нескольких точек зрения, прежде всего – с точки зрения мобильности выбора траектории. В бакалаврской программе у нас первые два года даётся база с точки зрения физической географии, общественной географии, а также картографии, геоинформатики и дистанционного зондирования. А уже на третьем курсе студенты выбирают направление, которое им ближе. Такой подход минимизирует риски ошибок выбора, которые очень часто случаются в образовательной траектории.
В ВШЭ начиная со второго курса есть большое число предметов по выбору. Факультету всего два года, но я считаю, что всё там складывается достаточно успешно. Сейчас ситуация такова, что человек, владеющий телефоном со всеми приложениями, уже создаёт те или иные пространственные данные, и единственное, что требуется, – упорядочить эти навыки с точки зрения науки и развить их. Нет необходимости ждать второго, третьего курса, чтобы научить людей создавать качественные пространственные данные.
— Существует ли какая-то принципиальная разница между студентами географического факультета МГУ и ВШЭ?
— Большой разницы я не вижу. В МГУ идут те, кто решил выбрать узкую специализацию и идти по ней, а те, кто хочет быть специалистами более широкого профиля, скорее идут в ВШЭ.
— А каким будет специалитет у выпускников ВШЭ?
— У нас в ВШЭ работает программа по глобальному изменению и геоинформационным технологиям, но аккредитация – именно по географии. Поэтому это будут географы широко профиля с хорошим набором навыков работы с геоинформационными технологиями и данными дистанционного зондирования Земли.
— Ваши академические интересы связаны с мультимедиа в приложениях к географии. Вы были одним из первых в России, кто занялся этой темой.
— Да, я ещё в рамках курсовой работы занялся этой темой, и было это в 2003 году. На Западе подобные подходы стали развиваться с 90-х, там существовало направление киберкартографии, а у нас из этого выросла мультимедийная картография.
Когда я писал кандидатскую диссертацию, этот вопрос уже сводился к задачам разноформатного, разноресурсного представления данных о территориях. Тогда это были интерактивные функции: анимация, тексты, графика, снимки, виртуальные пролёты, интерактивные функции – а сейчас появилось ещё много надстроек, такие инструменты, как виртуальная и дополненная реальность, компьютерное зрение, облачные технологии, новые разработки в области цифровой фотограмметрии.
Мультимедиа – это просто инструмент, позволяющий легко усваивать большой объём сложной информации.
— Ещё одна из важнейших ваших тем – создание тактильных карт для слабовидящих. Расскажите об этом направлении.
— Тактильной картографии уже больше 200 лет. Первый тактильный атлас США был создан в 1837 году – именно тогда нашла применение в тактильной картографии Бостонская рельефная печать. А уже во второй половине ХХ века стало возможным печатать рельефные карты на пластике. В конце 80-х годов на Западе создали специальную микрокапсульную бумагу, позволяющую очень оперативно производить тактильную графику и карты. А уже в ХХI веке появилась собственно 3D-печать, которая также применяется при создании тактильных карт и макетов. Сейчас наша лаборатория обладает набором из 5 разных технологий для создания тактильных карт: печать на микрокапсульной бумаге, термоформирование, 3D-печать, тиснение бумаги на специальном принтере, ультрафиолетовая печать быстро затвердевающими лаками.
В советские времена в нашей стране и других странах соцлагеря существовало отдельное направление – создание тактильных карт для слабовидящих: действовали производственные предприятия, осуществлялось единое методическое руководство, работали картографы, методисты, тифлопедагоги. Единственная страна, где после распада соцлагеря всё это сохранилось, – Польша, поэтому они сейчас являются одними из мировых лидеров в области тактильной картографии.
— Сегодня День космонавтики и юбилей – 60 лет полёта Гагарина в космос. А как сегодня ваша лаборатория связана с космосом?
— Наша лаборатория очень широко использует данные дистанционного зондирования Земли из космоса, а что касается современных космонавтов, то мы имеем к ним самое прямое отношение. В рамках лаборатории существует группа дистанционного зондирования, возглавляемая Львом Васильевичем Десиновым, которая уже более десяти лет осуществляет научное руководство и взаимодействие с РКК «Энергия» по программе «Ураган», направленной на изучение природных и техногенных катастроф с Международной космической станции (МКС). Фактически каждый космический экипаж проходит инструктаж по съёмке природных объектов и уже в ходе экспедиции осуществляет съёмку тех или иных территорий. Кроме того, сотрудники лаборатории осуществляли научное руководство всех проектов по мониторингу земной поверхности и катастроф на станциях «Салют» и «Мир».
Сегодня это, конечно, не единственные данные, которые мы используем в научных исследованиях. Можно назвать два десятка спутников, данные которых мы регулярно используем, а фонды лаборатории насчитывают десятки тысяч снимков. Особенно часто в последнее время мы стали использовать данные микроспутниковых группировок, которые позволяют получать снимки на любую территорию буквально через несколько часов после съёмки. Важно отметить, что это не один снимок в день, а серия, что позволяет следить за объектом с регулярностью раз в несколько часов.
Интервью Максима Тужикова