Редакция «Вестника» обратилась к профессору МФТИ Валерию Васильевичу Глушкову – одному из авторитетных экспертов в области космической геодезии и основных разработчиков Программы методологического и технологического обеспечения вывода перспективной системы геодезических параметров Земли, технического облика космического геодезического комплекса третьего поколения ГЕОИК-2.
Интересы Валерия Глушкова также тесно связаны с историей геодезии, картографии и топографии, историей науки и техники. Его деятельность на протяжении многих лет была связана с Комиссией Российской академии наук по изучению научного наследия К.Э. Циолковского.
Насколько близки мировоззренческие идеи Циолковского лично профессору Глушкову, следует ли нам готовиться покинуть Землю и всерьёз начать осваивать просторы Дальнего космоса, к чему нас готовил гений Циолковского на фоне пандемий и других потенциальных вызовов XXI века, а также о выдающихся учёных, изобретателях, космонавтах, входящих в эту комиссию РАН, – в материале доктора географических наук, доктора технических наук Валерия Глушкова.
В 2004 году я был избран, а затем приказом президента Российской академии наук (РАН) назначен заместителем по научной работе директора Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова Российской академии наук (ИИЕТ). В том же году я был назначен заместителем председателя Комиссии РАН по изучению научного наследия Константина Эдуардовича Циолковского и одновременно – заместителем председателя Оргкомитета ежегодных чтений, посвящённых его памяти. Председателем Комиссии и Оргкомитета был и таковым является в настоящее время известный учёный в области космических исследований, академик РАН Михаил Яковлевич Маров. В перечисленных должностях я состоял до осени 2009 года, до перехода на новое место работы в одной из организаций Роскосмоса. Упомянутая Комиссия функционирует уже более полувека, а в сентябре текущего года были проведены юбилейные 55-е чтения «Научное наследие и развитие идей К.Э. Циолковского».
Предыстория моего избрания на эту должность вкратце такова. После кончины моего предшественника академика РАН Бориса Викторовича Раушенбаха, одного из выдающихся деятелей отечественной космонавтики, должность заместителя председателя Комиссии была в течение нескольких лет вакантной. К моменту избрания меня заместителем директора я (после увольнения из Вооружённых Сил в звании «полковник») последовательно занимал должности старшего и ведущего научного сотрудника отдела наук о Земле в ИИЕТ. Одновременно я работал по совместительству профессором кафедры геодезии, геоинформатики и навигации в Московском государственном университете путей сообщения (МИИТ). В то время я имел опыт более чем 20-летней научно-педагогической деятельности в области космической геодезии и навигации, приличный список опубликованных научных трудов по указанной тематике, а в ИИЕТ отвечал за направление «История техники» (история космонавтики и спутниковых технологий, история авиации, история кораблестроения, в том числе и арктического ледокольного, и др.). Однако предложение занять должность заместителя председателя Комиссии для меня было более чем неожиданным. Мне казалось, что таковым должен быть более достойный и заслуженный, чем я, представитель РАН. Однако у высшего руководства на этот счёт было своё особое мнение.
Чем я занимался в Комиссии наряду с исполнением обязанностей по штатной в ИИЕТ должности? Для начала замечу: архивами К.Э. Циолковского до меня другие члены Комиссии и все те, кого интересовали доступные для общего пользования первоисточники, занимались уже более полувека, и на этой основе его труды были запущены в научный оборот в виде монографий, диссертаций, статей и пр. Как справедливо заметил писатель В.Н. Дёмин в предисловии к своей книге «Циолковский» (серия «Жизнь замечательных людей», 2005), «Литература о Циолковском» необозрима…». От себя бы я добавил, что и публикаций с анализом трудов основоположника теоретической космонавтики, изобретателя, философа и мыслителя имеется также необозримое множество.
В Комиссии на меня были возложены конкретные и весьма далёкие от архивных изысков обязанности: во-первых, осуществлять связь и координацию работы с музеями К.Э. Циолковского в селе Ижевском – на его малой родине, а также в Калуге, Рязани, Боровске, Кирове (Вятке) – в местах, где в разные годы проходила его преподавательская и научная деятельность; во-вторых, активно участвовать в процессе подготовки к очередным чтениям (выбор места проведения, рассмотрение заявок потенциальных участников, отбор докладов, составление и выпуск сборника докладов и пр.). Конечно, участвуя в работе с текстами докладов, в их заслушивании, а затем в подготовке к выпуску итоговых сборников, я постоянно расширял свой кругозор и получал знания как о личности К.Э. Циолковского, так и о его трудах. Однако наиболее интересными на первых порах для меня были всё-таки те, в которых рассматривались технические вопросы, нашедшие позже развитие в отечественной и мировой космонавтике.
Своим значительным вкладом в изучение научного наследия Циолковского (в смысле подготовки собственных научных трудов) я по понятным теперь причинам похвалиться не могу. Однако скромный след в увековечивании его памяти мне оставить, как я считаю, удалось.
В 2007 году исполнялось 150 лет со дня рождения Циолковского. Мероприятия по празднованию этого юбилея планировалось провести в селе Ижевское Рязанской области, где 17 сентября 1857 года в семье уездного лесничего родился наш юбиляр. Мне было поручено поехать в Ижевское, встретиться с работниками музея, ознакомиться с его экспонатами и посетить дом, где родился учёный. В общем, провести рекогносцировку готовности к будущему торжеству.
В феврале 2007 года я выехал в назначенное место. Первое, что меня приятно поразило, был музей имени К.Э. Циолковского, довольно монументальный и представительный для небольшого села, а также его замечательные экспонаты.
Встречала и обеспечивала мою работу в этой поездке директор музея Нина Васильевна Лисицына. Она ознакомила меня с музеем и его экспонатами.
Научная экспозиция открывается трудами Циолковского по аэродинамике, в развитие которой он внёс немалый вклад. Здесь на общем обозрении находятся: его книга «Устройства летательного аппарата насекомых и птиц»; фотография самодельной аэродинамической трубы «воздуходувки», изготовленной в 1897 году; фотокопии его рукописей, книги и журнальные статьи, первый том собрания сочинений «Аэродинамика». Далее следуют его чертежи первого космического корабля из рукописи 1883 года «Свободное пространство» и ракеты с жидкостным реактивным двигателем из главного труда его жизни «Исследование мировых пространств реактивными приборами», журналы и книги, в которых эта работа была опубликована, книги с другими трудами Циолковского по космонавтике и макет пассажирской ракеты, сделанный по его рисункам.
Большой зал посвящён претворению в жизнь космических идей К.Э. Циолковского. Этот зал как бы подводит итог тому, чего достигла отечественная наука и техника в области космонавтики. В центре зала расположен уникальный экспонат – спускаемый аппарат космического корабля «Союз-22», на котором в 1976 году вернулись на землю космонавты В.Ф. Быковский и В.В. Аксёнов, уроженец Рязанской области.
В стеклянных витринах музея экспонируются скафандр дважды Героя Советского Союза лётчика-космонавта О.Г. Макарова, образцы космического питания, инструменты для работы в космосе, макет космического корабля «Союз» и др.
Большое место в экспозиции музея занимает демонстрация различных периодов жизни К.Э. Циолковского: в частности, воспроизведена одна из комнат дома, где он родился, с мебелью и убранством.
В конце осмотра Нина Васильевна поделилась и музейными проблемами: подошла пора сделать средний ремонт здания снаружи и внутри, требовалось обновление выставок и пр.
После обеда состоялась поездка в Окский биосферный заповедник, который обычно показывают приезжим гостям. Действительно, там было на что посмотреть, но меня тогда больше интересовало другое – уж очень хотелось увидеть дом, в котором родился основоположник космонавтики. Музейные работники, как мне показалось, почему-то оставляли это мероприятие «на потом».
К вечеру мы, наконец, подъехали к дому Циолковских, расположенному на бывшей Польной улице, носящей теперь имя основоположника космонавтики.
И тут я был поражён во второй раз, но уже что называется с противоположным знаком. Виду предстал давно не ремонтируемый одноэтажный кирпичный дом с покосившейся пристройкой и разрушенным забором. Как мне стало известно, в одной части дома проживала малоимущая молодая семья, а в другой – не всегда трезвый одинокий мужичок, который там бывал крайне редко. Усадьба Циолковских в музейный комплекс не входила.
В тот же вечер в музее было проведено рабочее совещание, на котором мне была озвучена просьба его директора об оказании реальной помощи со стороны РАН в подготовке к юбилею. Честно говоря, я был в некотором смятении. Требовались значительные финансовые вложения, а РАН переживала (впрочем, переживает и теперь) не лучшие времена. В конце концов, я предложил подготовить официальное письмо в Управление культуры и массовых коммуникаций Рязанской области с концепцией развития музейного комплекса, в который была бы включена также усадьба Циолковских, и сметой на расходы по ремонту и обновлению.
Разработку концепции, весьма непростого и основополагающего в предстоящей работе документа, я взял на себя, точнее – на свою команду. В Москве у меня были хорошие знакомые из Государственного геологического музея им. В.И. Вернадского – специалисты музейного дела высокого уровня, которые могли оказать реальную помощь в разработке требуемой концепции.
Вскоре пакет необходимых документов был подготовлен, отправлен в Рязань и затем доложен губернатору Рязанской области Георгию Ивановичу Шпаку – генерал-полковнику в запасе, бывшему командующему Воздушно-десантными войсками России. Как говорится, зерно наших трудов пало на благодатную почву. Губернатор отнёсся к предстоящему юбилею с пониманием и даже с присущим ему энтузиазмом. В результате к 17 сентября 2007 года музейный комплекс был обновлён, дом Циолковских – отремонтирован (его прежние жители были расселены и остались этим очень довольны), а сверх нашего ходатайства был построен новый Дом культуры и заасфальтированы главные улицы села.
В целом юбилей удался и превратился в незабываемое торжество, на котором я представлял ИИЕТ и Комиссию РАН по изучению научного наследия К.Э. Циолковского.
К юбилею в издательстве «Наука» вышел сборник избранных трудов К.Э. Циолковского на английском языке, в подготовке которого я принял непосредственное и активное участие, что и было отмечено в предисловии к нему.
Моё участие в подготовке к юбилею было отмечено «Медалью Циолковского» и специальным дипломом.
Что мне дала работа в Комиссии? Во-первых, мне представилась возможность более глубокого знакомства с личностью К.Э. Циолковского и его основными трудами, а также стало возможным знакомство с интересными людьми, посвятившими большую часть своей жизни исследованию его научного наследия, известными деятелями ракетно-космической отрасли и, конечно, с лётчиками-космонавтами, на практике реализовавшими его замечательные идеи: дважды Героями Советского Союза Павлом Романовичем Поповичем, Георгием Михайловичем Гречко, Виталием Ивановичем Севастьяновым, Владимиром Викторовичем Аксёновым, Александром Павловичем Александровым, Героем Советского Союза Анатолием Николаевичем Березовым и др. С А.Н. Березовым мы не только совместно работали и участвовали в различных мероприятиях, но и были друзьями до самой его кончины.
В целом же работа в Комиссии для меня, как для ученого и педагога, была полезной и, как позже оказалось, плодотворной.
Конечно, работа с научным наследием К.Э. Циолковского породила у меня и некоторые мысли, которые, скажем так, не вполне совпадают с официальной точкой зрения. Например, я полностью согласен с завещанием основоположника космонавтики о том, что когда-то, через миллион лет, человечество будет вынуждено искать прибежища на других планетах вследствие уменьшения активности Солнца, значительного понижения температуры на Земле вплоть до глобального оледенения, других природных катаклизмов (эпидемии и пандемии не в счет, они были, есть и будут) и для этого следует заниматься изучением планет не только Солнечной системы, но и Дальнего космоса. Однако я не вполне согласен с тем, чтобы это изучение в настоящее время было приоритетным. Так, Федеральная космическая программа до 2025 года предусматривает выделение 111,8 млрд руб. на фундаментальные космические исследования космоса (астрофизика, изучение Луны и планет, геофизические исследования и т.д.). Да, конечно, такие исследования нужно продолжать, но не следует забывать, что и на Земле, и в околоземном пространстве у нас очень много дел и нерешенных проблем: это дальнейшее развитие и коммерциализация глобальной навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС – поистине национального достояния нашей страны – и ее электронной приборной базы особенно в подсистеме потребителей, систем дистанционного зондирования Земли из космоса и спутниковой связи.
Все перечисленные спутниковые системы работают на решение задач настоящего времени, в том числе и в деле изучения, освоения и обеспечения нормальной жизнедеятельности Арктической зоны Российской Федерации (АЗРФ) – политически и экономически важного региона нашей страны.
Так, в «Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года» и в разработанной на их основе «Стратегии развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года», утвержденных Президентом РФ, в целях развития информационных технологий и связи и формирования единого информационного пространства в АЗРФ, предусмотрено, наряду с решением других задач, «создание надежной системы оказания услуг связи, навигационных, гидрометеорологических и информационных услуг…, в том числе за счет применения глобальной навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС…».
В настоящее время в АЗРФ широко используется навигационная аппаратура потребителя (НАП) глобальных навигационных спутниковых систем (ГНСС) ГЛОНАСС и GPS различного предназначения, в том числе и высокоточная стационарная (опорная) геодезическая навигационная аппаратура потребителя (ГНАП). Она используется как автономно (в комплекте, состоящем из двух ГНАП), так и в составе наземной подсистемы ГНСС: на пунктах фундаментальной астрономо-геодезической сети; на пунктах высокоточной геодезической сети; на пунктах спутниковой геодезической сети; на беззапросных измерительных станциях; на контрольно-корректирующих станциях Системы дифференциальной коррекции и мониторинга; на наземных измерительных пунктах; на командно-измерительных пунктах; на командно-измерительных комплексах и др.
К сожалению, ГНАП в полярных регионах функционирует не всегда безукоризненно. Подтверждением тому является накопившаяся за последние десятилетия статистика внезапных отказов и сбоев в работе ГНАП, приводящих к значительному понижению точности координатно-временных определений и даже к преждевременному выходу из строя ГНАП.
В результате проведенных исследований коллективами ученых и специалистов из ряда вузов, и организаций космического приборостроения, например, АО «Российские космические системы», было выявлено, что ГНАП изначально создавались для работы в средних широтах с умеренными температурой, географическими условиями и климатом. Например, согласно действующим руководствам для пользователя температура окружающей среды в период эксплуатации таких ГНАП должна быть не ниже «минус» 40°С; в программном обеспечении ГНАП реализованы математические модели тропосферы и ионосферы, построенные на основе изученности характера распространения радиоволн только в средних географических широтах, и др. Требования же по стойкости ГНАП к дестабилизирующим воздействиям географических, климатических и других факторов, характерных для полярных регионов (обледенение, изморозь, сильные ветры, отсутствие условий для качественного заземления, вредное воздействие полярного сияния, радиации, геомагнитного поля, магнитных аномалий и др.) и меры противодействия им в этих руководствах не отражены. Именно это и стало причиной некорректной работы ГНАП в Арктике и преждевременного выхода ее из строя. Таким образом, ГНАП, предназначенная для использования в полярных широтах, в отличие от аналогичной аппаратуры, предназначенной для использования в средних широтах, должна обладать особым набором характеристик, которые наряду с безотказностью определяют ее надежность в процессе эксплуатации, в том числе и в экстремальных условиях Арктики.
Следует отметить, что до настоящего времени национального стандарта (ГОСТ Р) для ГНАП, предназначенной для использования в полярных регионах, в Российской Федерации еще не разрабатывалось. Подобного стандарта нет и за рубежом, в том числе и в приарктических государствах.
В 2018 году я выступил инициатором и ответственным исполнителем такого стандарта. И это было не случайно. К тому времени я завершил работу над довольно объемистым научным трудом завершившимся изданием книги «История ледокольного флота и освоения Арктики». Конечно, спутниковые технологии и результаты их использования в Арктике в ней были также упомянуты.
Основной целью разработки нового стандарта является регламентация:
– общих требований, предъявляемых к ГНАП «полярного исполнения» на стадии ее проектирования и разработки (к основным характеристикам, метрологическому и программному обеспечению, надежности, составным частям, комплектности, безопасности), в том числе и в составе наземных подсистем;
– специальных требований по стойкости ГНАП к дестабилизирующим воздействиям географических, климатических и других факторов, характерных для полярных регионов;
– правил результативного и высокоэффективного использования ГНАП в полярных регионах.
Разрабатываемый стандарт предназначен для использования в качестве нормативного документа при испытаниях ГНАП на соответствие заданным техническим и эксплуатационным характеристикам, а также при обязательной ее сертификации, предполагается к распространению на участников полярной деятельности – юридических и физических лиц, на оснащении которых имеется ГНАП ГНСС.
ГОСТ Р «Ракетно-космическая техника. Требования к полярному исполнению стационарного (опорного) потребителя глобальных навигационных спутниковых систем. Специальные требования» находится в стадии завершения разработки и в 2021 году будет направлен на рассмотрение и обсуждение в установленном порядке в один из технических комитетов Росстандарта.
Есть нерешенные задачи и проблемы также в области дистанционного Зондирования Земли из космоса и в спутниковой связи применительно к полярным регионам. Но это, как говорится, уже совсем другая история…
В заключение я считаю целесообразным отметить, что действительно моя работа в Комиссии РАН по изучению научного наследия К.Э. Циолковского оказала на меня многоплановое и благотворное воздействие, что положительно сказалось на результатах моего труда. Однако эта важная работа стала только составной, но не определяющей частью моей научно-педагогической деятельности.